Иллюстрация со страницы 180 «Женского домашнего журнала» (1889 г.)
В кои-то веки забыл отключить телефон на ночь — и нате, звонок. Мы и так-то всегда начинаем сурово чеканить голос, когда звонит кто-то неизвестный, а уж ночью-то и подавно нечего рассуропливать:
— Алло?.. — с одновременным взглядом на время — 02:17.
На том конце линии замешкались, явно растерялись. Эта искра настоящей человеческой эмоции переломила что-то во мне, и я довольно снисходительно выдохнул:
— Да говорите вы уже.
В ответ раздался замшевый, чуть усталый и немного расстроенный мужской голос:
— Извините… Я хотел услышать Риту. Извините.
— Ну, я точно не Рита, — зевнул я.
— Да-да, конечно, понимаю, — сказал замшевый голос и будто замер на полуслоге в ожидании.
Тогда я добавил:
— И в нашей семье никаких Рит нету, — я стал потирать лицо свободной рукой, не очень понимая, как меня затянуло в этот ночной разговор.
— Правда? Это здорово, — приободрился голос.
— Да, наверное, вы просто ошиблись.
— Верно! — ещё на тон бодрее добавил замшевый голос.
— Только… Знаете…
— Что? — с проступившей тревогой спросил опять погрустневший голос.
— Знаете… Это, конечно, не моё дело… Только, наверное, будет лучше, если Рита спокойно до утра поспит.
— Вы думаете?..
— Мне так кажется. Посудите сами, сейчас глубокая ночь.
— Да, пожалуй, — замшевый собеседник будто жевал губами. — Пожалуй, вы правы. Да, конечно, вы правы, — голос вышел из нижней точки и стал снова приободряться. — Конечно, лучше позвонить утром! Зачем я вообще… Извините меня, пожалуйста.
— Да ничего страшного.
— Извините ещё раз, всего вам доброго!
— Спокойной ночи.
Перед тем, как положить телефон на тумбочку, я старательно придушил пучок радиоволн режимом «В самолёте». Хотя что уж теперь. Покрутил головой по подушке: жена, на удивление, не проснулась; в театре теней на занавеске ветки вяза тихонько, под беззвучную колыбельную, расчёсывают пряди ночи. Не усну. Пойду чаю попью. А Рита пусть спит. Ну, и хорошо. Утро вечера мудренее.
Источник ЖЖ
Комментарии закрыты.